Нефть - «черная кровь», которая питает сирийский конфликт. Именно от ее продаж на черном или официальном мировом рынке воюют, закупают оружие, боеприпасы и провиант все четыре основные стороны сирийского кризиса .

Это Сирийская арабская армия (правительственные силы, САА), Свободная сирийская армия (ССА), которая именуется так называемой «умеренной оппозицией», боевики террористического квазиобразования ИГИЛ* и «Джебхат-ан-Нусры»*, а также военизированные курдские подразделения.

Курды являются 40-миллионным народом, который компактно проживает на территориях сразу четырех стран: Сирии, Ирака, Ирана и Турции. В результате вторжения Соединенных Штатов в Ирак в 2003 году курды, воспользовавшись подаренной судьбой возможностью, создали Иракский Курдистан. Нужно заметить, иракские и сирийские курды, которые воюют плечом к плечу против боевиков ИГИЛ - не одно и то же. Единственным украшением столицы Сирийского Курдистана Рожавы можно назвать неустанно работающие нефтяные вышки, сообщает ФАН .

Главным источником финансовой поддержки для курдов являются богатейшие нефтяные месторождения, которые находятся на севере Сирии. Важнейшим из них являются Шаддади и Румелани. Их запасы оцениваются в сотни миллионов баррелей «черного золота». До войны в районе города Эль-Хасака, которая сегодня, по некоторой информации, уже полностью находится под контролем Высшего курдского совета Западного Курдистана, добывалось порядка 40 тысяч баррелей нефти за сутки (десятая часть всей нефтедобычи Сирии).

Федерация Северной Сирии - курдские территории

В ходе сирийского конфликта нефтяные скважины не остались стоять бесхозными. По сообщениям ливанских средств массовой информации, нефтедобыча на полях вокруг Эль-Хасаки лишь выросла - до 170 тысяч баррелей в сутки. Курды в отличие от «Исламского государства», которое торговало нефтью чуть не по 10 долларов США за баррель, наладили процесс нефтедобычи со всей серьезностью. Более того, курды не только добывают нефть, но и значительную ее часть перерабатывают с помощью старого оборудования.

В настоящий момент именно курдские формирования фактически окружили столицу «Исламского государства» - Ракку. При этом военная помощь курдам оказывается как со стороны Российской Федерации, так и от международной антитеррористической коалиции во главе с Соединенными Штатами. Воздушно-космические силы РФ регулярно наносят удары по позициям боевиков ИГИЛ, с которыми также сталкиваются и курдские формирования. В свою очередь западная коалиция не только наносит авиаудары по террористам, но и поставляет курдам легкое стрелковое и артиллерийское вооружение. Более того, по данным СМИ, около сотни американских спецназовцев в качестве военных инструкторов находятся сейчас в рядах курдских формирований.

Карта боевых действий - Ракка

Политолог, эксперт Фонда развития институтов гражданского общества «Народная дипломатия» Владимир Киреев в комментарии Федерального агентства новостей заметил, что одной из главных причин начала войны на территории Сирии принято считать желание отдельных стран провести трубопровод для сжиженного газа, а вероятно и нефти, из региона Персидского залива. Для этого страны Персидского залива приложили много усилий, чтобы вначале склонить политическое руководство Сирии во главе с Башаром Асадом к сотрудничеству, которое в итоге было отвергнуто.

«В результате это привело к желанию свергнуть его. Вероятно, эти же энергетические трубопроводы являются причиной активного вмешательства в судьбу сирийского народа стран ЕС и США. Они сильно заинтересованы в поставке нефти и газа из Персидского залива, в том числе для диверсификации поставок газа из РФ, с которой у ЕС и США уже в начале „арабской весны” отношения были более чем напряженными. Такое сотрудничество САР и стран Персидского залива было неприемлемым как для большей части окружения Башара Асада, так и для основного партнера Дамаска в регионе - Ирана. Для Тегерана утрата партнерской Сирии означало разрыв „шиитского” пространства, развернувшегося от Ирана до Ливана с выходом в Средиземное море, что превращало Ливан в изолированный и, по сути, малоценный анклав», - пояснил Владимир Киреев.

Таким образом, заметил эксперт, нефть и газ, наряду с проблемами в экономике Сирии и неудачами в политическом управлении, можно назвать основными причинами начала военных действий в этой арабской стране. Сирийской нефти не так много, как у стран Залива и Ирана, однако ее достаточно, чтобы «держать на плаву» на протяжении многих лет политическую систему САР, а с 2011 года и все противоборствующие стороны в Сирии. Не секрет, что все главные «игроки» в Сирии на протяжении всех лет войны финансируются в значительной мере благодаря торговле нефтью - в том числе сирийской, добываемой на захваченных территориях.

«При изучении карты Сирии бросается в глаза, что основные очаги столкновений, опорные пункты и транспортные магистрали выстраиваются в соответствии с логикой не только крупных населенных пунктов, аэропортов и этнических территорий, но и в соответствии с районами разведанных нефтяных и газовых полей и районов добычи этого ценного полезного ископаемого. Торговля нефтью позволяет снабжать все воюющие стороны оружием, одеждой, техникой, и деньгами для оплаты бойцов. Она позволяет обеспечивать лояльность чиновников и сотрудников спецслужб, местных вождей и политиков. В этом вопросе нет разницы между САА, ССА, экстремистами из „Исламского государства” и „Джебхат-ан-Нусры”, „Армии ислама”, „Ахрар аш-Шама”, а также подразделений сирийские курдов из YPG и YPJ», - уверен эксперт.

При этом, отметил политолог, если речь идет об исламистах, то с ними более-менее понятна ситуация. Их будущее предопределено мировым сообществом. Они если и не исчезнут из политического пространства, то в Сирии и Ираке в современном виде им придется прекратить существование. Зато будущее Сирии и Ирака как целостных государств далеко не столь однозначно гарантировано. Речь идет о том, что курды - один из крупнейших разделенных народов на планете - давно и упорно добиваются создания собственного государства. И ситуация войны в Ираке и Сирии дает им такой шанс.

Сирия раздора: как курды отнимают у Асада нефтяные месторождения

«Хотя курды и заявляют о своей лояльности официальному Дамаску, но фактически можно говорить, что автономией, провозглашенной 1 января 2014, они могут и не ограничиться. Имея большую численность населения, боеспособные войска, поддержку США, ЕС, имея серьезную идеологию в лице Рабочей партии Курдистана (РПК) Абдуллы Оджалана, сирийский Курдистан может легко стать очагом для формирования Курдского государства.

При этом в отличие от иракских курдов, фактически подчиненных Анкаре, у сирийских курдов есть мощная поддержка в лице действующей в Турции и севере Ирака РПК, симпатии европейских левых и в целом мирового антиимпериалистического движения, у которого, конечно, нет дивизий, но имидж - это тоже не пустой звук.

Главное в этой ситуации - желание США получить зону контроля в Сирии, обеспечить фактор давления на Турцию, и очаг для формирования нового курдского государства, о чем было заявлено не раз официальными лицами на научных конференциях. В этой ситуации Дамаску стоит быть внимательнее к своим северным союзникам, потому как их плавание может в результате войны стать автономным от Дамаска», - резюмировал Владимир Киреев.

Как предупреждают эксперты, результатом успешного наступления курдов на Ракку может стать потеря Сирийской республикой значительных месторождений нефти. Вернуть эти месторождения будет практически невозможно - как показывает практика, курды не делятся нефтяными доходами с остальным сирийским народом, хотя эксплуатируют скважины, расположенные на сирийской земле.

Кроме того, замечают эксперты, никто не мешает курдским подразделениям при поддержке США атаковать с севера не менее богатый нефтью Дейр эз-Зор. Если эта атака окажется успешной, Сирия потеряет все существенные месторождения нефти и газа, а значит, страна будет обречена на распад, а Башар Асад в итоге уничтожен.

Еще до начала гражданской войны в Сирии интерес к местным месторождениям проявляли крупнейшие инвесторы из Китая, Индии и Великобритании. Но сегодня, похоже, главным партнером Дамаска станут не они, а Россия. Впрочем, «нефтяной» вопрос для Сирии сегодня скорее не экономический, а сугубо политический.

ИГИЛ ударило и по Поднебесной

Каждый день из Сирии приходят новости о военных победах правительственной армии: поддержке российской авиации солдаты вытесняют боевиков «Исламского государства» * из населенных пунктов вблизи от сирийско-иракской границы. В пятницу пал город Абу-Камаль, который с 2012 года был под контролем «Свободной сирийской армии», а с июля 2014 года его захватили и удерживали террористы «Исламского государства».

Абу-Камаль — последний из крупных городов, который оставался под контролем боевиков, в сирийской провинции Дейр-эз-Зоэр. С самого начала войны она играла стратегическую роль, поскольку на территории этой провинции находятся крупнейшие в стране нефтяные месторождения. В масштабах Ближнего Востока они были, конечно, небольшими — а вот в экономики самой Сирии экспорт нефти играл значительную роль.

К началу гражданской войны в 2011 году добыча природного газа в Сирии составляла 5,3 млрд. кубометров, сырой нефти — почти 400 тысяч баррелей в сутки (0,5% от общемирового показателя). Вся добыча находилась в руках государственной Syrian Petroleum Company, которая после начала войны фактически прекратила деятельность.

Ведь нефтедобыча в стране оказалась сначала в руках повстанцев, воюющих против правительства, а затем — террористов, воюющих и с правительством, и с повстанцами. С 2014 года именно «Исламское государство» контролировало фактически всю нефте- и газодобычу в Сирии, причем для террористической группировки контрабанда углеводородов стала также главным источником доходов.

А ведь до начала гражданской войны свои бизнес-интересы в нефтяном секторе Сирии имели многие государства. В частности, государственная нефтяная монополия Syrian Petroleum Company работала с такими транснациональными монстрами как Royal Dutch Shell (Великобритания-Голландия), Oil and Natural Gas Corporation (Индия) и China National Petroleum Company (Китай).

Отдельные месторождения в долине Евфрата, близ сирийско-иракской границы контролировали французская Total, канадская Suncor Enegry, люксембургская Kylczyk Investments, египетская IRP, американская Triton, хорватская NA-Industrija nafte и другие.

Пестрая компания, не находите?!

Будет ли достроен Арабский газопровод?

Особо стоит сказать о британской компании Gulfsands Petroleum, миноритарная доля в которой принадлежала мультимиллионеру Рами Махлуфу , двоюродному брату Башара аль-Асада (отец бизнесмена, Мохамед Маклуф , сестра которого был замужем за бывшим главой государства Хафезом аль-Асадом ). Семья Мухлуфов к началу гражданской войны создала гигантскую бизнес-империю, стоимость активов которых оценивалась в $ 5 млрд.

В числе международных игроков, имеющих интересы в Сирии, называли также три российских компании — «Татнефть», «Уралмаш» и «Союзнефтегаз».

«Союзнефтегаз», связанная с бывшим (с 1993 по 1996 годы) министром энергетики России Юрием Шафраником , стала первой международной компанией, которая после начала войны (в декабре 2013 года) подписала с официальным Дамаском договор о сотрудничестве в энергетической сфере: он подразумевал геологоразведку в сирийских территориальных водах стоимостью $ 90 млн. Охраняли геологов российские моряки.

Имея весьма скромные запасы углеводородов, Сирия, однако, представляет интерес благодаря уникальному местоположению для прокладки перспективных маршрутов транзита энергоресурсов. Стоит напомнить, что уже в 2008 году на территории Сирии был введен в строй участок Арабского газопровода — он протянулся от южной границы с Иорданией до электростанций Тишрин и Дейр Али. Прокладкой занималась российская компания «Стройтрансгаз».

Планировалось, что газопровод пойдет и дальше на север, чтобы обеспечить транзит «голубого топлива» в Турцию. «Стройтрансгаз» уже получил контракт, однако ветка так и не была построена из-за начала гражданской войны. Но с тех пор идут разговоры о его возможном возобновлении.

Внешним игрокам не нужен «сирийский» мир

Так кто получит контроль над месторождениями углеводородов в Сирии после окончания войны? Этот вопрос «Свободная пресса» адресовала научному сотруднику Фонда стратегической культуры и Института востоковедения РАН Андрею Арешеву.

— Вопросы экономического восстановления страны и распределения доходов от продажи энергоресурсов так или иначе должны стать частью процесса политического урегулирования в Сирии, который активно поддерживает российская сторона, — считает Арешев. — В частности, предполагаемый Конгресс национального диалога призван начать обсуждение будущего государственного устройства страны.

Однако на этом пути будет много подводных камней. В частности, диалог официального Дамаска с курдами пока не привел к ощутимым прорывам. Да и задачи внешних игроков могут кардинально отличаться от целей установления долгосрочного мира в стране.

«СП»: — Могут ли нефть и газ Сирии — которые теперь снова контролирует Дамаск — оказаться источником нового витка конфликта? Ведь в 2011 году гражданская война начиналась именно по такому сценарию…

— Прежде всего, нужно отметить что часть месторождений углеводородов на восточном берегу Евфрата все еще находится под контролем «Сирийских демократических сил».

Вы правы, что экономический фактор играл значительную роль при возникновении и разрастании сирийского конфликта. К сожалению, террористические группировки, зачастую используемые в качестве рычага внешнего влияния, могут серьезно затруднить восстановление и эксплуатацию нефтегазовых месторождений. Кстати, данное явление характерно не только для Сирии. Вспомните Ирак, Ливию, Алжир…

Вся добыча Сирия — как одна «Башнефть»

Директор Института энергетической политики (бывший заместитель министра энергетики РФ) Владимир Милов уверен, что нефтяная проблема перед Сирией практически не стоит. Соответственно, и делить здесь нечего.

— Тема нефти в Сирии чрезвычайно раздута журналистами, — рассказал Милов в беседе со «Свободной прессой». — Люди слышат слова «Сирия» и «нефть» и начинают возбуждаться: это давняя традиция — связывать все конфликты на Ближнем Востоке с нефтяными интересами. Но специалисты всегда говорили, что в Сирии нефти почти нет, это жалкие капли. Сирия добывала всей страной до войны столько же, сколько у нас одна «Башнефть», и почти все это шло на покрытие внутреннего потребления.

«СП»: — Но есть же месторождения вдоль Евфрата — где самые ожесточенные бои, кстати, продолжаются до сих пор?

— Понятное дело, что в любой войне за какие-то месторождения будет борьба. Но в Сирии месторождения очень плохого качества, нефть тяжелая, ее непросто перерабатывать. Плюс к тому Асад был, есть и будет под западными санкциями, это не даст ему возможность особо ничего экспортировать. Сейчас Сирия вообще — нетто-импортер.

* «Исламское государство» (ИГ) решением Верховного суда РФ от 29 декабря 2014 года было признано террористической организацией, его деятельность на территории России запрещена.

Владимир Хомутко

Время на чтение: 4 минуты

А А

Почему упала добыча нефти в Сирии?

В настоящее время за сирийским вооруженным конфликтом следит весь мир. До его начала это ближневосточное государство хотя и не относилась к лидерам по нефтедобыче в этом регионе, однако обеспечивала не только потребности своего внутреннего рынка, но и часть сырья отправляла на экспорт в европейские страны.

Однако с тех пор объемы добычи сирийских углеводородов упали в 50 раз.

Страна, ранее добывавшая черное золото на уровне таких стран, как Эквадор и Аргентина, в настоящее время находится по этому показателю на уровне Литвы и Португалии (примерно 8 тысяч баррелей в сутки). И это вовсе не оттого, что нефть в Сирии кончилась.

Причина в другом – большая часть месторождений этой страны контролируется не официальными властями, а иными политическими силами, главной из которых является запрещенная в России террористическая организация «Исламское государство».

Вообще углеводородное сырье (природный газ и нефть) в экономике Сирии появилось не так давно – меньше полувека назад, несмотря на тот факт, что первая геологоразведка здесь проводилась еще в 30-х годах прошлого века компанией Iraq Petroleum. Промышленная нефтедобыча в этой стране добыча была начата только при Хафезе Асаде, в 70-х годах двадцатого столетия.

В 90-х правительство Сирии предложило иностранным компаниям подписать соглашения, в которых прописать раздел добываемой продукции с компанией Syrian Petroleum, после чего в 2002-ом году сирийская добыча черного золота достигла максимального показателя в 33миллиона 700 тысяч тонн (или 677 тысяч баррелей ежедневно).

Несмотря на то, что по причине естественного износа объемы добычи сократились во второй половине 2000-х до значения 19 – 20 миллионов тонн, самый резкий спад наступил за последние пять лет гражданской войны. Сирийские нефтяные запасы никуда не делись, их просто не добывают.

Объем разведанных запасов углеводородов в Сирии оценивается в 2,5 миллиарда баррелей нефти и 241 миллиард кубометров природного газа.

В настоящее время правительству этой страны неподконтрольна большая часть объектов нефтяной инфраструктуры.

Большинство НПЗ располагается на территории, подконтрольной ИГИЛ, а правительство контролирует только два НПЗ – в городах Хомс и Банияс.

Общая мощность этих двух перерабатывающих предприятий до войны достигала 250 тысяч баррелей в сырья в сутки. однако жесточайшие бои за город Хомс привели к тому, что сейчас этот показатель снизился вдвое. Помимо стационарных НПЗ, группировка «Исламское государство» активно применяет мобильные нефтеперерабатывающие установки, поскольку их проще уберечь от авиаударов. По всей сирийской территории разбросаны сотни примитивных резервуаров, которые используются для прямой нефтеперегонки.

Авиаудары, которые нанесли российские Воздушно-Космические силы, значительно осложнили нефтеторговлю, которую активно вело «Исламского государства». Даже в Financial Times отметили, что, в отличие от воздушных сил западной коалиции, которые бомбили в основном нефтяные скважины, удары российских ВКС приходились непосредственно на цистерны и бензовозы, которые использовала эта террористическая организация.

Торговля нефтью, которую активно вело ИГИЛ, на подконтрольной им сирийской территории фактически прекратилась, и основной поток добываемой «Исламским Государством» нефти перенаправили на НПЗ, расположенный в провинции Дейр Эз-Зор, а также на иракскую территорию.

Стоит сказать о наличии некоторых странных противоречий. Так, к примеру, газ, который перерабатывается на заводах, принадлежащих ИГИЛ, нередко оказывается на подконтрольной сирийским официальным властям территории.

Однако, за последний год контроль «Исламского государства» над сирийской энергосистемой значительно ослаб. В январе 2016-го года курдские ополченцы из организации YPG взяли под свой контроль месторождение Аль-Джабса.

Те несколько месяцев после того, как правительственные войска освободили Пальмиру, национальная нефтяная компания Сирии пытается наладить добычу природного газа в окрестностях города Тадмор, и если эту стратегически важную точку удастся удержать, то местная газодобыча может значительно увеличиться, и какие –либо посреднические операции с газом ИГИЛ будут уже не нужны.

Кроме прямого материального ущерба, нанесенного энергоструктуре фундаменталистов, постепенно ИГИЛ теряет и своих самых значимых лидеров. Так, например, курдскими силами в 2016 году был ликвидирован «министр нефтяной промышленности Исламского Государства» Сами аль-Джабури. Официальный Дамаск в настоящее время контролирует меньше тридцати процентов месторождений нефти, однако для сохранения контроля над газовыми промыслами прилагаются особые усилия, ведь «голубое топливо» является основным источником, обеспечивающим подачу электроэнергии в этой стране.

Перед началом вооруженного конфликта 90 процентов природного газа уходило на выработку электрической энергии. Поскольку Пальмира является транзитным хабом при транспортировке поставляемого на запад Сирии природного газа, именно этот город и окрестности города Тадмор имеют для правительства этой страны огромное значение.

Цели и задачи правительства Сирии по восстановлению своей энергетической инфраструктуры

Чтобы взять под контроль всю свою энергоструктуру, официальный Дамаск должен провести ещё целый ряд военных операций.

До войны основная нефтедобыча осуществлялась в провинции Дейр-эз-Зор, вдоль реки Евфрат, однако сейчас эти объекты расположены глубоко на территории, подконтрольной ИГИЛ. Восстановление контроля за этим нефтеносным районом возможно лишь в случае полного поражения исламистов на территории Сирии.

Даже если этого удастся добиться, на восстановление разрушенной страны и энергетической инфраструктуры сирийским властям может попросту не хватить средств.

В 2015-ом году эксперты МВФ оценивали стоимость такого восстановления в 27 миллиардов долларов, а уже в 2016-ом эта цифра выросла до 35-40 миллиардов, а это – больше 50-ти процентов довоенного сирийского ВВП. Доходов от продажи добываемых углеводородов просто не хватит, поскольку перед войной их доля в ВВП составляла лишь 12 процентов.

Так как Дамаск понимает, что самостоятельно восстановить разрушенную нефтяную и газовую инфраструктуру нереально, ему придется обратиться за помощью к иностранным компаниям, предоставив им условия лучше, чем предлагают другие государства этого региона.

Перед начало войны в Сирии работали несколько международных компаний, в частности, всемирно известные Shell и Total, а также хорватская корпорация INA и российская компания «Татнефть».

Самым затруднительным выглядит положение «Татнефти», поскольку запланированный ввод в эксплуатацию сирийских месторождений, в которых есть участие российской компании, совпал с началом военных действий, а разрабатываемый промысел «Южная Кишма», начиная с 2014-го года, контролируется исламистами. Даже в случае освобождения этого объекта его нефтяная инфраструктура будет разрушена настолько, что затраты на возобновление его деятельности будут очень высоки.

Начиная с сентября 2011-го года, Евросоюз, последовав примеру американских властей, полностью запретил импорт и транспортировку на своей территории сирийской нефти, хотя в предвоенное время именно Европа закупала 90-95 процентов поставляемой Дамаском нефти.

Главными её потребителями были Франция, Италия и Германия. Стоит сразу сказать, что об экспорте при современном уровне нефтедобычи и состоянии экономики страны думать еще очень рано, поскольку даже для собственных нужд сырья стране не хватает.

Однако, такой запрет со стороны США и ЕС отпугивает иностранных инвесторов, помощь которых Сирии очень нужна.

Например, большая часть активов упомянутой нами ранее компании INA уже отвоевана, однако санкционный режим не позволяет хорватскому концерну, который владеет правами на них, вернуться в Сирию и начать там работу. Отдельно стоит сказать о том, что в 2013-ом году Евросоюз освободил от санкций сирийскую оппозицию, что привело к определенным осложнениям, поскольку четкого размежевания группировок, участвующих в боевых действиях на сирийской территории, до настоящего времени так и нет.

Фото из открытых источников

Ключи к нефтегазовым правам Сирии теперь, кажется, переданы России … стране, которая была приглашена, в полном соответствии с международным правом, всемирно признанным правительством Сирии, чтобы бороться с ИГИЛ.

В соответствии с рамочным соглашением об энергетическом сотрудничестве, подписанным в конце января, Россия теперь будет иметь исключительные права на добычу нефти и газа в Сирии.

Более того, соглашение идет значительно дальше этого, в нем оговаривается возможность восстановления поврежденного бурового оборудования и инфраструктуры, консультативная поддержка и обучение нового поколения сирийских нефтяников. Однако, главным международным аспектом и основной частью этого события является окончательное и не ограниченное никакими условиями закрепление российских интересов на Ближнем Востоке.

Перед началом кровавой гражданской войны сирийская нефтедобыча колебалась вокруг, приблизительно, 380,000 баррелей в день. Она тогда снижалась в течение некоторого времени, после небывалой пиковой производительности 677,000 баррелей в день в 2002 г. И, хотя Исламское государство, как предполагается, загнано в подполье, текущая производительность все еще находится на катастрофическом уровне 14-15 000 баррелей в день.

Что касается газа, то его добыча снизилась в меньшей степени (оно упало с 8 млрд кубометров в год до 3.5 млрд кубометров в год), из-за его большего значения для национальной экономики. 90 процентов произведенного газа в Сирии использовались для производства электроэнергии (в противоположность нефти, которая или перерабатывалась внутри страны или экспортировалась), и ввиду этого, правительство приложило дополнительные усилия (поскольку перспективы возврата месторождений стали достаточно реальными), чтобы первыми вернуть под свой контроль месторождения газа.

Если сказать что тот кто возьмет на себя энергетический сектор Сирии, получит безлюдные развалины, то это будет явное приукрашивание действительности. Нефтеперерабатывающим заводам страны, после того, как их пропускная способность сократилась наполовину от довоенного уровня 250,000 баррелей в день, нужна полная реконструкция. Эта задача будет скорее всего выполняться иранскими компаниями, в соответствии с соглашениями, подписанными в сентябре прошлого года, которые также включают в себя реконструкцию поврежденной энергосистемы Сирии. Однако остается неясным, получит ли развитие этот проект, так как Тегеран рассчитывал на консорциум Иран-Венесуэла-Сирия, который мало реализуем в настоящий момент и на фоне разрушения Венесуэлы должно быть найдено новое решение. В любом случае Тегеран уже получил то, что он хотел в Сирии, поскольку Революционная гвардия Ирана уже взяла под контроль телекоммуникационный сектор.

Россия не единственная страна, которая могла бы помочь Сирии восстановить свою нефтегазовую отрасль - как сказано выше, Иран также мог бы приложить к этому руку. Однако Иран и так испытывает недостаток в фондах, чтобы ещё и инвестировать большие деньги в инфраструктуру Сирии. Ему самому нужна иностранная помощь, чтобы запустить новые проекты у себя дома и решить проблемы, обостренные стареющей инфраструктурой и быстро растущим спросом. Европейские компании вряд ли будут заинтересованы Сирией, если эмбарго ЕС не будет снято (действуют до 1 июня 2018г.). Так как конец крупномасштабных военных действий в Сирии не вызвал смены режима, и Башар аль-Асад остается президентом Сирии, было бы удивительно для Брюсселя не продлить режим санкций (США сделают это без всяких колебаний).

Что касается Москвы, то она не боится санкций, она уже находится под европейскими и американскими санкциями. Имея в виду долговременные цели, она могла бы даже согласиться на значительные расходы на восстановление нефтегазовой отрасли Сирии - в 2015-м МВФ оценил эти расходы в $27 миллиардов, текущая оценка находится скорее всего где-то между $35-40 миллиардами. Это включает восстановление и ввод в эксплуатацию всего бурового оборудования, трубопроводов, насосных станций и т.д. В некоторых областях, например, в населенных преимущественно курдами северных провинциях с их залежами тяжелой нефти, Москва вряд ли будет делать это. Кроме того, остается неясным, что произойдет с районами (включая самое большое нефтяное месторождение Сирии, Al Omar), которые были заняты прозападными ополченцами, а не сирийской армией.

К сожалению для Royal Dutch Shell (NYSE:RDS-A), которая была вынуждена, из-за строгого режима санкций, уйти с дававшего 100 тысяч баррелей в сутки месторождения Al Omar, Дамаск кажется полным решимости объединить энергетический сектор под руководством государственной нефтяной компании SPC. Посредством политического выкручивания рук и расширения политических прав курдов в объединенной Сирии, эта цель может быть достигнута; однако, проблема продажи нефти столь остра, как и проблема её добычи.

Большая часть сирийской экспортной нефти отправлялась в Европу, частично из-за ее географической близости, частично потому что европейские компании Shell и Total (NYSE:TOT) были крупнейшими участниками в секторе. Это невозможно теперь, пока запрет ЕС на сирийский экспорт нефти остается в силе. Таким образом новый владелец должен будет найти новые выходы на рынок, или полагаясь на соседние страны как Турция или Ливан, или найдя покупателей в Азии.

Интересно, что до сих пор не было или почти не было никаких разговоров о том - какая компания должна будет взяться за нелёгкую работу по приведению в чувство энергетического сектора Сирии. В течение военных лет только крохотный СоюзНефтеГаз рисковал работать в Сирии (и, в конечном счете, отказался от этого в 2015-м). Татнефть, государственное предприятие, которое разрабатывает нефтяные и газовые месторождения Татарстана, является очевидным кандидатом, так как Сирия (наряду с Ливией, себе в ущерб) была её первой попыткой интернационализировать свою деятельность. Как раз тогда когда Татнефть готовилась ввести в эксплуатацию нефтяное месторождение Qishma, вспыхнула полномасштабная война и компания была вынуждена оставить его. Татнефть, пятый по величине производитель России, заинтересована в возвращении в Сирию, как только позволят условия. Кроме того, пока еще неясно, хотели ли бы крупные государственные фирмы (Роснефть, Газпромнефть) присоединиться [к Татнефти].

Для России, лучшим (и более прибыльным) кажется решение брать под свой контроль месторождения газа. Если удастся обеспечить стабильные цены, то стабильная потребность внутри страны гарантирована, поскольку газ остаётся доминирующим энергоносителем для производства электроэнергии. Кроме того, на континентальном шельфе Восточного Средиземноморья имеются месторождения подобные Zohr, Leviathan и Aphrodite. Ливан, самые “сладкие” участки которого находятся между Zohr и Leviathan, также медленно, шаг за шагом двигается к тому, чтобы насладиться его предполагаемыми газовым дарами.

Прибрежный потенциал Сирии, несмотря на некоторые сейсмогеофизические отчеты по работам, проведенным в конце 2000-х, все еще покрыт тайной, по большей части слышны намеки, что он столь же велик как прибрежный потенциал Израиля, Египта или Кипра. По предварительной оценке Геолслужбы США потенциальные прибрежные запасы газа Сирии составляют 24 TCf (700 млрд кубометров), что более чем удваивает её общие (вместе с наземными) запасы газа, в то время как прибрежные запасы нефти Сирии оценены на уровне “всего лишь” 50 миллионов тонн, т.е. одна шестая её запасов нефти на суше.

Доказанные запасы Сирии составляющие 2.5 млрд баррелей (341 миллион тонн) нефти и 10.1 TCf (285 млрд кубометров) газа могли бы показаться скудными по сравнению с запасами соседнего Ирака или союзного Ирана. Учитывая, что одна треть его запасов - очень тяжелая, вязкая нефть, Дамаск должен будет подсластить соглашение чтобы привлечь большие российские имена - компании, которые действительно могут действовать, а не просто рискнуть. Но и геополитически, это мог бы быть очень разумный шаг.

Россия была чрезвычайно заинтересована в расширении своего плацдарма в Иракском Курдистане (Роснефть, Газпромнефть), подключению к прибрежным газовым месторождениям Ливана (НОВАТЭК), и, по большому счету, - к восточно-средиземноморским делам в целом. Для этого, контроль над нефтегазовой отраслью Сирии мог бы стать очень сильным, невоенным, инструментом.

Российские нефтяные компании начали заключать контракты по инвестированию в нефтяные и газовые месторождения в Сирии, а «Стройтрансгаз» подписал соглашение о добыче фосфатов.

Заключение данных сделок стало возможным после того, как вооруженные силы освободили территории, находившиеся под контролем «Исламского государства» (запрещена в РФ — прим. ред. ). Крупнейшими компаниями, подписавшими контракты, стали нефтяная компания Evro Polis и «Стройтрансгаз».

Контракты с сирийским правительством представляют собой стимул для российских компаний и способствуют стабилизации ситуации в Сирии. 5 августа директор Центра стратегической конъюнктуры Иван Коновалов в интервью газете New York Times заявил, что соглашения были подписаны еще в декабре, однако известно об этом стало только сейчас. Он пояснил, что если компании обеспечивают безопасность, то государство должно платить за эту услугу, и не имеет значения, чем именно. В нефтяной сделке новообразованная Evro Polis получит 25-процентную долю в производстве сирийской нефти и газа, которые будут добываться в районах вблизи Пальмиры, которые были освобождены от контроля «Исламского государства».

Коновалов утверждает, что характер этих сделок восходит к временам Фрэнсиса Дрейка и Сесиля Родса, две фигуры в британской истории, которые связали свою жизнь с войной и получением прибыли (Фрэнсис Дрейк — английский мореплаватель, благодаря которому в XVI Англия осуществила ряд успешных операций на территории испанских колоний; Сесиль Родс — один из организаторов английской колониальной экспансии в Южной Африке в XIX — прим. ред. ).

Компания работает с таинственной военной компанией под названием Wagner, против которой Соединенные Штаты ввели санкции. Что касается контракта на инвестиции в добычу фосфатов в центральной Сирии, который выиграла компания «Стройтрансгаз», то взамен последняя обязуется обеспечивать защиту фосфатных месторождений. Большая часть акций этой компании принадлежит Геннадию Тимченко, чье имя значится в санкционном списке США. Он подписал соглашение с сирийским правительством о возобновлении добычи фосфатов в восточных шахтах Сирии.

Между тем Китай внимательно изучает отчеты о наличии нефти на Голанских высотах, что подталкивает китайское руководство к закреплению за собой статуса защитника мира в проблемном регионе и реализации своей инициативы «Один пояс, один путь». Китай ищет пути установления стабильности в регионе, чтобы продвигать свой проект и обеспечить непрерывность поставок энергоносителей c Ближнего Востока. Как следствие, сообщается, что Пекин активизирует свои усилия по урегулированию сирийского кризиса и палестино-израильского конфликта. Страна стала активно поддерживать процесс политического урегулирования в Сирии, выдвинув идею трехстороннего диалога между Китаем, Израилем и палестинскими властями. Кроме того, Китай продвигает инфраструктурные проекты в Сирии, Иордании и Израиле, для реализации которых планируется привезти 20 тысяч рабочих.

Китай стал игроком, проявляющим реальный интерес к Ближнему Востоку. Он увеличивает объем ресурсов для защиты своего портфеля активов и своих граждан. В июле первая группа китайских войск была отправлена на новую военно-морскую базу, которая была построена в Джибути, чтобы увеличить участие Китая в миротворческих силах в Южном Судане (Китай имеет долгую историю в объединенном и разделенном Судане). Также Пекин предложил предоставить восемь тысяч миротворцев для постоянного присутствия в конфликтных регионах и присоединения к силам ООН по наблюдению за прекращением военных действий на Голанах в будущем.

Контекст

Устоит ли мир под напором Китая?

Sankei Shimbun 29.07.2017

Путин не жалеет ни рубля на Сирию

Цанькао сяоси 08.08.2017

Асад - на помойке, Россия - на задворках истории

Al Arab 16.08.2017

Чем Нетаньяху отблагодарит Путина?

Al-Quds Al-Arabi 26.04.2016 В ноябре 2015 года израильская нефтегазовая компания Afec Oil&Gas, дочерняя компания американской Genie Energy, обнаружила запасы нефти на Голанских высотах объемом в миллиарды баррелей. Главный геолог компании Юваль Бартов сообщил: «Толщина пластов достигает 350 метров, что в десять раз превышает среднюю толщину нефтяных пластов в мире». Genie Energy удалось получить лицензии на добычу, несмотря на противодействие со стороны экологических и других организаций. Эти организации обеспокоены тем, что бурение может загрязнить Тивериадское озеро, один из главных источников, обеспечивающих Израиль питьевой водой. Как следствие, в Израиле ведутся споры относительно того, что именно представляет для страны большее значение: доступ к питьевой воде или производство энергии. Кроме того, качество и стоимость разведки и добычи нефти пока неизвестны, и ожидается, что реализация проекта столкнется с препятствиями юридического характера.

Однако самая большая проблема заключается в суверенитете. Израиль аннексировал значительную часть Голанских высот в 1981 году, но на международном уровне эта территория по-прежнему считается незаконно оккупированной территорией Сирии. Даже Израиль признал это, когда предложил отказаться от Голанских высот, которые оккупировал в 1967 году, в обмен на всеобъемлющее мирное соглашение с Сирией. Однако оно не было достигнуто при бывшем президенте Хафезе Асаде, который потерпел поражение на берегах Тивериадского озера. С начала распада Сирии в 2011 году и обсуждений разделения районов, которые не включали Голанские высоты, Израиль стал выступать против любых сделок и даже потребовал признать контроль над 1200 квадратными километрами, оккупированными на Голанах. Израиль предпринял военное вмешательство в Сирии в июне, когда сирийская армия вела огонь против оппозиционных сил в регионе. Израиль поддерживает повстанческую группировку, называющую себя «Рыцари Голан», и считает ее буферной силой, которая должна удерживать сирийскую армию и «Хезболлу», поддерживаемые Ираном, от противодействия израильским планам. Эти события осложняют планы Genie Energy по добыче природных богатств Голанских высот.

В Израиле есть еще один потенциальный источник нефти, который исследуется техасской компанией под названием Zion Oil. Эта компания с 2005 года бурит скважины вблизи Хайфы, добывая 484 миллиона баррелей нефти. В 2004 году геологи подтвердили существование там нефтяных и газовых месторождений. Компания владеет лицензией на разведывательные работы на территории площадью 40 тысяч гектаров, которая находится в 42 километрах к югу от месторождения, обнаруженного компанией Genie Energy на Голанах, в дополнение к морским газовым месторождениям «Левиафан» и «Тамар». Все это сделает Израиль важным источником энергии в будущем не только в регионе или в Европе, но и на азиатских рынках, к примеру, в Китае и Индии. Мы были свидетелями успешного визита премьер-министра Индии Моди в Израиль и подписания ряда двусторонних соглашений. Кроме того, мы можем наблюдать расширение китайско-израильского сотрудничества.

С другой стороны, в отношении Сирии и Израиля мы можем отметить, что на Голанских высотах, возможно, будут размещены миротворческие силы ООН, особенно после того, как в 2006 году Пекин послал 1000 солдат в Ливан по просьбе Израиля, который не хотел, чтобы арабские силы находились на его границе. Свои силы послали также Индия, Южная Корея и Филиппины.

Следовательно, интерес Китая к укреплению своего присутствия в миротворческих силах ООН может служить средством укрепления доверия. Пекин также стремится стать эффективной буферной силой между Израилем и Сирией на Голанских высотах благодаря хорошим отношениям с обеими странами. Данный регион может превратится в испытательный полигон для установления хороших отношений между США и Китаем на Ближнем Востоке. Общая заинтересованность в работе на новых месторождениях нефти на Голанских высотах, несомненно, способствует этому.

Что касается российских нефтяных компаний, то сирийское правительство готово заключать с ним сделки в формате «безопасность в обмен на добычу природных ресурсов». Теперь известно, что участие России в ближневосточных войнах было нацелено в том числе на получение контрактов на добычу нефти. По мере того как российские компании начинают подписывать соглашения и добывать энергоносители, цели России становятся известны. Пекин, как всегда, не отклоняется от своей стратегии, построив шесть промышленных островов в Китае, что заставило Америку проснуться и установить контроль над береговой линией. Пока другие страны воюют, Китай реализует экономические, торговые проекты, в реализации которых задействованы тысячи китайских рабочих.

Иран уже начал страдать от их наплыва в результате реализации китайского «Шелкового пути». Запах нефти привлекает множество стран, заставляя посылать в страну миротворческие силы для прикрытия нефтяных сделок, а Израиль, в свою очередь, хочет добраться до Китая через трубопроводы по Средиземному морю, Хайфе и Голанским высотам.

Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.